Записки дачника.Часть 4.

Автор: Andrew

Инспекторша!!!!

Нет, этой Женщине я просто обязан посвятить несколько отдельных строк. Женщине просто с большой буквы. С большой буквы, потому, что она, моя инспекторша, была сто невероятных, гигантских размеров.

Все, ну просто все, за что ни возьмись, прости, читатель, этот каламбур невольный, в ней было невероятно, ну просто невероятно большим!

Ну, начать с грудей. Мужчины всегда почему-то с них начинают. У нее они были просто нечеловеческих каких-то размеров!

Представьте себе Джомолунгму, Эверест или, ну не знаю чего еще, но что-нибудь очень  огромное, и покрытое вечными, не тающими снегами. Ну вот, груди у нее, моей инспекторши, были еще более выдающимися и огромными, и даже, мне кажется, хотя я пока еще не пробовал, покрытыми снегом.

“Лидия Михайловна” – басом прорычала она нам с Петровичем, даже не скрывая перегара из своего женского нутра. “Ну что, мужики, трогаем”  - скомандовала дама и почему-то подмигнула нам каким-то из своих глаз.

“Как я ее запихну в тачку” – прошептал мне Петрович, спускаясь вместе со мной по лестнице.

“Твои проблемы” – ответил я – «Сколько вчера выпили, за эти деньги я мог бы нанять пол Таманской дивизии. Уж она, дивизия в смысле, ее точно бы потянула».

Так вот, я начал описывать Лидию Михайловну с грудей. Но, вообще-то, это не очень справедливо. Все остальное в ней было тоже очень выдающееся. Ну, допустим, пардон, задница, или как в народе говорят, жопа. Нет,  в Лидии Михайловне это было, дай ей Бог здоровье, ни одно, ни другое, и даже не третье. В ней ЭТО выглядело как огромное плато, целый даже я сказал бы континент, со своими островами архипелагами и проливами. Оно, это у нее, колыхалось при ходьбе (особенно по лестнице) – мы же с Петровичем шагаем следом, сзади и нам все хорошо видно. Оно, наверно, вместе с грудями, и составляло всю внутреннюю суть Лидии Михайловны.

По благоухающему (после обеда, особенно) виду нашей инспекторши    можно было сразу определить, что жизнь маленького (опять несуразица) служивого человечка в нашей многострадальной стране не так уж и многострадальна.

Отдельной историей можно описывать процесс посадки Лидии Михайловны в несчастную девятку. То, что происходило с ее, девятки, дверцами, рессорами и т.п., мы с Петровичем наблюдали, глотая невольно выступившие у нас обоих одновременно слезы. Скрип, скрежет и мне даже кажется, стон несчастной машины мог оставить равнодушным только очень черствого, бездушного человека. Все, кто в этот трагический момент стоял в пыльном дворе БТИ, оглянулись на это происходящее действо, и верующие, по-моему, даже перекрестились.

Ну, наконец-то континент со всеми проливами и архипелагами влился в бедную машину Петровича и растекся волнообразно по  креслу. Девяткина ось прогнулась почти до самого асфальта. Можно было ехать. И мы поехали.

Если можно так выразится. Сто пятьдесят лидиимихайловны килограмм активно мешали этому.  На каждом более или менее значимом  подъемчике мотор пыхтел и грозился отказать. Правда, знакомый уже нам пьяный ГАИшник, мимо которого мы недавно проезжали (а он, оказывается, не упился окончательно за это время – а, даже наоборот, довольно твердо стоял на ногах и даже зарабатывал  при этом деньги, отчаянно махая своей полосатой дубинкой), так вот этот ГАИшник заметил таки в нашей машине Лидию Михайловну. (А с такими ее габаритами – попробуй,  не заметь), и не то что нас даже и не остановил, но даже, как мне показалось, начал расшаркиваться на пыльной трассе и делать в нашу сторону пассы, реверансы - ну типа, «Добро пожаловать!».

Мы миновали его, и еще долго в зеркале заднего вида можно было наблюдать эту холуйскую рожицу. А Лидия же Михайловна на все эти безобразные ужимки и прыжки отреагировала на удивление спокойно и, я бы сказал, равнодушно.

«М……кх……в» – задумчиво пробормотала дама, и глаза ее подернулись поволокой, -  «Пора увольнять».

«А разве вы можете?» – по наивности брякнул я и почувствовал острый тычок  Петровича по ребрам.

Мне кажется, только в этот момент и только после этой фразы я стал Лидии Михайловне интересен. Она с удивлением посмотрела на меня. Посмотрела как на ненормального, как на ошибку природы, как на рудимент какой-то. Долго, в течение минуты, наверно, разглядывала она меня, -  сверху вниз, снизу вверх, и наоборот. Почему-то взгляд ее  постоянно задерживался на моей мошонке, и я стал нервничать. И не просто нервничать, но и возбуждаться.

А должен вам заметить, возраст Лидии Михайловны был значительным, но не критическим. Ну, лет где-то немного за пятьдесят, что ли.

Вот едем мы, я злюсь, возбуждаюсь или наоборот, Лидия Михайловна смотрит на меня и тоже, наверно, возбуждается, не знаю. Но не злится, это точно.

Короче, подъезжаем к моему участку.

Петрович из-за руля своего посматривает на нас с Лидией Михайловной с ядовитой улыбочкой и, как только мы высаживаемся (а в исполнении Лидии Михайловны - это тот еще процесс, аналогичный где-то посадке, даже воробьи на деревьях скорбно замолчали) - укатывает к себе на участок, буркнув «Ну, буду где-то через полчасика». Издевается.

Что значит осмотр участка и дома в исполнении нашей замечательной инспекторши, читатель, я просто не в силах передать. Домик старенький, кроватка хиленькая, я уже не молодой, а Лидия - то Михайловна, оказывается, при ее нестандартном возрасте и весе, смогла дать фору в темпераменте и обаянии своим куда - более молодым конкуренткам.

Короче, раздавленный Лидией Михайловной в прямом и переносном смысле, взмыленный и морально уничтоженный, где -то через час я поплелся за ней по своему участку, а она с омерзением крайним стала рассматривать мои жалкие постройки.

« - Это что, сарай?» – спрашивает меня моя только что бывшая любовница – « а почему на плане нет?».

И бесполезно ей было объяснять, что кальке-то уже пятьдесят лет, а сараю – десять и рассказывать, как я в проклятом недавнем советском прошлом – когда ничего нельзя было купить – по дощечке собирал эту хибарку.

«Надо измерять» – проворчала моя в прошлом любовница и выжидательно посмотрела на меня.

«Чего она от меня хочет» – пронеслось у меня в мозгу – « я же только что ей все дал, что смог» - но,  оказалось, что даме моего сердца нужна была просто рулетка. Приехали, инспектор БТИ не только насилует своего клиента, но и не имеет измерительного инструмента!

Подаю, благо она рядом, в этом же сарае. Так я же еще должен теперь держать один ее конец (опять каламбур, читатель), а Лидия Михайловна потащилась к противоположному концу сарая, подслеповато поглядывая на деления металлической ленты. Нагнулась, прищурилась, что-то коряво записала на клочке бумаги. Потом второй замер – ширина. Процедура повторилась.

« А это что?!!!!!!!!!!».

Коровьи глазки инспектора округлились и подернулись уже неизвестно чем. Они, эти противные глазки, пахнущие перегаром и вожделением, смотрели на мой сортир.

Да - да. Всего лишь. На мой, построенный лет двадцать тому назад, довольно типовой и ничем не примечательный туалетишко, - размером в плане где-то полтора на метр.

«МЕРИТЬ!!!!!!!!!!!! И НЕМЕДЛЕННО!!!!!!!!!!!»

Трагедия. Шекспир и рядом не ночевал.

Наконец, мы все измерили. А тут, воняя бензином и ухмыляясь, подкатил Петрович и плотоядно из-под кустистых ресниц замигал нам.

«Ну что, молодые люди», - издевается гад – «все успели сделать, –  тогда поехали. Тебе, Андрюха, повезло, я до станции».

Очень удачно. Ведь завтра мне на работу.

Повторилась скорбная церемония посадки слоноподобного инспектора, снова заплакали воробьи и под это траурное молчание всего живого мы стартовали, забросили нежнейшую Лидию Михайловну к месту ее постоянной дислокации (не хочу говорить работы) и мы  с Петровичем отбыли к ж/д/автовокзалу.

Результат наших с Лидией Михайловной упражнений, в результате состоял в том, что через месяц я должен был снова прорваться к сукехама в БТИ и забрать у нее техпаспорт. Это в завершение своего секс-визита сквозь зубы процедила мне инспекторша. И вильнула своим хвостиком, или что у нее там есть.

А путь наш с Петровичем пролегал мимо того самого киоска с тем самым злополучным пивом, внешний вид которого был описан мною выше. И черт меня дернул попросить соседа моего притормозить. Соблазн попробовать ЭТО появился у меня еще с прошлого раза. Ужас от вида и цвета бутылки подсознательно где-то сидел во мне  и возбуждал. Я, может быть, и позволил Лидии Михайловне совратить себя, потому что постоянно находился в приподнятом состоянии.

И я купил бутылку ЭТОГО за 9 рублей. По-моему, я не прогадал. Всего девять, за то, чтобы узнать, что это.

Сорвал пробку об какой-то металлический уголок и под осуждающий взгляд вечномолодого Петровича отхлебнул приличный глоток.

И  -  ничего не произошло!!!!!!!!!

Ну, то есть, абсолютно. Пиво и пиво. По жаре приятно. Легкий хмель в голове и  все.

Как мне казалось.

Но не все было так просто. В нашем мире существуют параллельно и причудливо переплетаются две стороны жизни – светлая и темная. Вот сейчас лето, послеполуденная жара, солнце везде, даже в тени, девушки в мини-юбках и без них, казалось бы, радость и веселье кругом.

Но не все так просто. К примеру, вот это пиво. Мирно, тихо пылилось полгода в безобразной витрине провинциального киоска и никто, по определению, не должен был его брать. Потому, что это просто опасно. И я  знал, что опасно.

Понял я, в чем дело, когда снова сел в машину к Петровичу. Понял, что он отвезет меня на станцию, но перед тем, как сесть на электричку, я зайду в симпатичный павильончик к Маше с Олей. Но на этот раз мне захотелось Машеньку. Страшно, с безумной силой захотелось младшенькую, невинную еще, может быть, девочку. Так захотелось,  даже про Лидию Михайловну забыл.

И ведь я не должен желать Машеньку, не должен. Она мне в дочери годится. Ее даже Ильяс бережет и провожает вечером после работы домой, хоть и чеченец.

Но вот он, павильончик. Петрович аккуратно доставил меня на станцию. Дела, видите ли, у него тут. Грустно вздыхаю и захожу в кафе. Все правильно. Обе девушки на месте. Ни одного посетителя.

Ольга улыбается развратно и сразу наливает 150. Без спроса. Не ведает того, бедная, что счастье быть изнасилованной сегодня улыбнется не ей, а ее младшей подружке, которая вот она, рядом и хмурится почему-то.

Если бы молодость знала,

Если бы старость могла!

Ну, про свою старость я загнул немного, а молодость в лице Машеньки стоит за стойкой и, ничего не подозревая, хмурится.

Залпом выпиваю водку, отщипнул чего-то с прилавка  - и к Маше.

«Машенька, знаете, мне сегодня суждено вас изнасиловать…» - такими витиеватыми словами начал я свою тронную речь.  Далее поведал ей, по сути дела, ребенку, вкратце,  в течение где-то минут двух, о пиве в киоске и о своем полуалкогольном прошлом.

Машенька слушала меня очень внимательно, дежурно зарделась, немного поулыбалась, и ударила меня ладошкой по лицу. Молодец.

А ладошка крепенькая! 

Повинуясь инстинкту, заворачиваю за стойку, хватаю нежную Машеньку на руки и, не смотря на протестующие крики Ольги – типа ты должен взять меня, а не ее, бросай ее, подлец – ну все как обычно – выношу юную фею из заведения - к хорошо мной с Ольгой уже изученным и выгодно расположенным рядом со входом кустикам.

Машенька вроде уже и не сопротивляется, по лицу меня  не бьет, и хмуриться даже перестала, на кустики смотрит заинтересованно, я бы даже сказал, с любопытством. Вспугнув парочку местных бомжей, мирно распивавших на моей законном месте любви какую-то бормотушку, кладу фею на землю, задираю на ней юбку и заглядываю глубоко девушке в глаза.

Боже мой! Что я там увидел!

И не ангел это вовсе никакой, не смотря на годы. Глубина и содержание глаз Машенькиных напомнило содержание пивной бутылки в местном ларьке, напомнило выражение Фредди Крюгера из моих алкогольных снов. А так, внешне, если не разглядывать, девушка как девушка, каких на улице тысячи.

Но мне просто необходимо овладеть ей, удовлетворить ее похоть и дьявольскую страсть. Это расплата за все грехи мои. Со вздохом, нехотя, вхожу в нее…

О, да она, оказывается, очень опытна и изощренна в вопросах секса. Минут через пятнадцать только, измученный и уставший, поднялся я с Маши, отряхнулся, а юбочку поправлять на ней не стал, нечего молодежь баловать

Снова захожу в павильон и застаю одну Ольгу за прилавком.  Кажется, она устала за это время еще больше меня  – круги, вишь под глазами, морщинки резко обозначились – испереживался человек. Машеньки еще с нами нет, прихорашивается где-то после трудов праведных. А я к стойке.

Молодец, Ольга, не ругается, по морде не бьет, даже 100 грамм наливает, моя школа. И бутерброд сует, молча, правда. Умница, я  восхищен ей. Когда-нибудь, в скором будущем, возможно, даже в следующий свой визит в город, надо будет осчастливить девушку. Но не сегодня, сегодня, Оленька, не твой день.

Нет, я ошибся, и Оленька бьет меня наотмашь по физиономии. Что-то день у меня выдался сегодня не очень удачный. Хотя ладошка у Оленьки не такая крепенькая. Но искорки из глаз тоже посыпались.

Так я, весь в искорках и недоумении – «за что меня так больно», покинул гостеприимное заведение.

Сел на электричку и уехал в Москву.

Теперь мне необходимо было через месяц снова пробиться к сукехама и получить из ее шаловливых ручонок техпаспорт на свой участок.

Техпаспорт, грубо говоря, листок с адресом, оценочной (рыночной) стоимостью участка и схемкой на формате А4.

Прошел месяц и я снова появился в БТИ.

Наступила осень, похолодало. Я с грустью думал о ярком беззаботном лете, солнце и девушках.

Снова пресловутый двор хорошо знакомого заведения, только уже не пыльный, а отвратительно мокрый и грязный. Сентябрь. Народу поубавилось. И это оказался единственный плюс.

Первый, кого я встретил в коридоре, была Лидия Михайловна. Она меня не узнала или сделала вид. Гордо пронесла она мимо меня свои континенты, попутно источая запах идиотских противных духов и изысканного перегара.

И сукахама была на месте. Но тоже какая-то не такая, не такая наглая и, я бы сказал, пришибленная.  На мою сумасбродную просьбу выдать по квитанции паспорт, не удивилась, не  выматерилась. Подает мне, то, что я просил.

И, по-моему готова дать еще что-то.

Но у меня сегодня не было настроения. Я, дурачок, думал, что в этом учреждении я последний раз (кретин наивный!) и тосковал. Вообще, с возрастом я становлюсь все более сентиментальным. Это факт. С тоской посмотрел я на девицу, ставшую мне почти родной, на аквариум с рыбками (что-то их меньше стало, осень, наверное) и покинул гостеприимное заведение.

Медленно брел я от БТИ, пачкая ноги в сентябрьской грязи, конском навозе и бычках. Что – то неприятное вдруг поразило меня. Ларька с чудесным пивом не было. Снесли и, вероятно, затевают какое-то строительство.

Еще одна неудача. Не собирался я его пить в этот прохладный сентябрьский день, но посмотреть хотелось. Не судьба.

Ты прав, читатель, далее я направил стопы свои к автовокзалу, к заветному павильончику с двумя прекрасными девушками и женщинами.

«По всей видимости, и его снесли. Что-то много неудач, все к ряду».

Но нет, вон он, гостеприимно распахнул дверь, несмотря на погоду.

Все правильно. Девушек моих нет, видно не их смена. Да и вообще какая-то новенькая наливает. Ни разу ее не видел. Здороваюсь.

И, естественно, ничего мне не предлагают. Ну не знает она моих привычек. Да и вообще странная какая-то.

Росту маленького, ну, - метра полтора. Личико детское совсем, но не ребенок. Глаза огромные и не наглые, и какие – то очень взрослые, взрослей моих даже.

«Как тебя зовут, милое создание?» - спросил я, вместо того, чтобы заказать.

И милое создание ангельским мелодичным голоском произнесло…….

продолжение следует....:)))